Форум педагогических идей

Жили старичок со старушкою. Были у них дочка да сынок маленький.
Собрались как-то старик со старушкою на ярмарку и наказывают дочке:
— Дочка, дочка! Мы поедем на ярмарку, привезём тебе булочку, купим платочек да полотна на платьице. Будь умница, береги братца, не ходи со двора.
Старшие ушли, а дочка забыла, что ей приказывали. Посадила братца на травке под окошком, а сама побежала на улицу, заигралась, загулялась. Налетели вдруг гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крылышках.
Пришла девочка, глядь — братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда — нету! Кликала, заливалась слезами, причитала, что худо будет от отца и матери,— братец не откликнулся! Выбежала в чистое, видит: метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за тёмным лесом. Гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили, много разбойничали и маленьких детей крадывали. Поняла девочка, что это они унесли её братца, бросилась их догонять. Бежала, бежала, стоит печка.
— Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели?
— Съешь моего ржаного пирожка, — скажу.
— У моего батюшки я и пшеничных не ем, а твои ржаные так и подавно не буду!
Обиделась печь и ничего не сказала. Побежала девочка дальше, стоит яблоня.
— Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси-лебеди полетели?
— Съешь моего лесного яблока, — скажу.
— У моего батюшки и сладких садовых не ем, а твои кислые так и подавно не буду!
Обиделась яблоня и ничего не сказала. Побежала девочка дальше, бежит молочная речка, кисельные берега.
— Молочная речка, кисельные берега, куда гуси-лебеди полетели?
— Съешь моего простого киселика с молоком, — скажу.
— У моего батюшки и сливочки не едятся, а твой простой киселик с молоком так и подавно не буду!
Обиделась речка и ничего не сказала. И долго бы девочке бегать по полям да бродить по лесу, да, к счастью, попался ёж. Спрашивает она:
— Ёжик, ёжик, не видал ли, куда гуси-лебеди полетели?
— Вон туда! — показал ёжик.
Побежала — стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается. В избушке сидит Баба-яга, костяная нога. Сидит и братец на лавочке, играет золотыми яблочками. Увидела его сестра, подкралась, схватила и унесла. А Баба-яга гусей за ними в погоню послала. Нагоняют гуси-лебеди, куда деваться? Бежит молочная речка, кисельные берега.
— Речка-матушка, спрячь нас!
— Съешьте моего киселика!
Нечего делать, съели. Речка посадила их под бережок, гуси пролетели. Вышли они, сказали:
— Спасибо! — и опять побежали. А гуси воротились, летят навстречу. Что делать? Беда! Стоит яблоня.
— Яблоня-матушка, спрячь нас!
— Съешьте моё лесное яблочко!
Поскорей съели. Яблоня заслонила их веточками, прикрыла листиками. Гуси пролетели. Вышли и опять побежали, а гуси-лебеди увидели — да за ними. Совсем налетают, уж крыльями бьют, того и гляди — из рук сестры братца вырвут! К счастью, на дороге печка.
— Сударыня печка, спрячь нас!
— Съешьте моего ржаного пирожка!
Уж поскорей они пирожок в рот. Притушила печь жар, они и спрятались в неё. Гуси полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели.
Прибежали они домой, да хорошо еще, что успели прибежать. Тут и отец с матерью с ярмарки вернулись, гостинцы им привезли.

Жили старик со старухой, и были у них две дочери. Одна — старику родная дочь, а другая — старухе. Невзлюбила старуха свою падчерицу. Родная дочка что ни сделает, за всё её гладит по головке да приговаривает: «Умница!» А падчерица, как ни угождает — ничем не угодит, всё не так, всё худо. А надо правду сказать, девочка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле купалась, а у мачехи кажный день слезами умывалась. Что делать? Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймётся, всё будет придумывать да зубы чесать. И придумала мачеха падчерицу со двора согнать:
— Вези, вези, старик, её куда хочешь, чтобы мои глаза её не видали, чтобы мои уши о ней не слыхали; да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз!
Старик затужил, заплакал; однако посадил дочку на сани, потому как боялся жене супротив даже слово сказать, хотел прикрыть попонкой — и то побоялся. Повёз бездомную во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти.
Осталась, бедненькая, трясётся и тихонько молитву творит. Приходит Мороз, попрыгивает, поскакивает, на красну девицу поглядывает:
— Здравствуй, девица, я Мороз Красный Нос!
— Здравствуй, Морозушка.
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Тепло, дедушка.
Мороз хотел её заморозить; но полюбились ему её умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, поджала ножки, сидит.
Опять пришёл Мороз Красный Нос. Попрыгивает, поскакивает, стужу нагоняет, на красну девицу поглядывает:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Тепло, дедушка.
Но Мороз не студить пришёл, а принёс красной девице сундук высокий да тяжёлый, полный всякого приданого. Уселась она в шубочке на сундучке, такая весёленькая, такая хорошенькая!
Опять пришёл Мороз Красный Нос, попрыгивает-поскакивает, на красну девицу поглядывает. Она его приветила, а он ей подарил платье, шитое и серебром и золотом. Надела она и стала такая красавица, такая нарядница! Сидит и песенки попевает.
А мачеха тем временем уже по ней поминки справляет:
— Ступай, муж, вези хоронить свою дочь.
Старик поехал. А собачка под столом:
— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину — женихи не берут!
— Молчи, дура! На блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!
Собачка съела блин да опять:
— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину — женихи не берут!
Скрипнули ворота, растворилися двери, несут сундук высокий, тяжёлый, идёт падчерица — ярче солнца сияет! Мачеха глянула — и руки врозь:
— Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же место.
Повёз старик на то же поле, посадил на то же место. Приходит Мороз, попрыгивает, поскакивает, на красну девицу поглядывает:
— Здравствуй, я Мороз Красный Нос! Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
А девица сидит в пять шуб одета, пироги жуёт.
— А мне то что, что Мороз! Давай мне приданого, да побыстрее, а то холодно! — говорит старухина дочь.
Рассердился Мороз, говорит:
— Что ж, будет приданое, как раз по тебе!
Сказал так и дал старухиной дочери мешок, а в мешке только шишки смоляные. Старухина дочь полезла в мешок, да измазалась вся.
А мачеха ждёт не дождётся, когда дочка вернётся вся в злате, с приданым:
— Старик, ступай, мою дочь привези, лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни! А собачка под столом:
— Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухину всю в смоле домой везут!
— Не ври! На пирог, скажи: старухину в злате, в серебре везут!
Растворились ворота, старуха выбежала встретить дочь, а та в санях вся в смоле сидит, рыдает.
Вскоре старикову дочь замуж выдали за удалого парня, а старухина дочь так в девках и осталась.

Жили-были дедушка, бабушка да внучка Машенька.
Собралась однажды Машенька с подружками в лес — по грибы да по ягоды.
— Дедушка, бабушка, — говорит Машенька, — отпустите меня в лес с подружками!
Дедушка с бабушкой отвечают:
— Иди, только смотри от подружек не отставай — не то заблудишься.
Пришли девушки в лес, стали собирать грибы да ягоды. Вот Машенька — деревце за деревце, кустик за кустик — и ушла далеко-далеко от подружек.
Стала она аукаться, стала их звать. А подружки не слышат, не отзываются.
Ходила, ходила Машенька по лесу — совсем заблудилась.
Пришла она в самую глушь, в самую чащу. Видит — стоит избушка. Постучала Машенька в дверь — не отвечают. Толкнула она дверь, дверь и открылась.
Вошла Машенька в избушку, села у окна на лавочку.
Села и думает: «Кто же здесь живёт? Почему никого не видно?..» А в той избушке жил большущий медведь. Только его тогда дома не было: он по лесу ходил. Вернулся вечером медведь, увидел Машеньку, обрадовался.
— Ага, — говорит, — теперь не отпущу тебя! Будешь у меня жить. Будешь печку топить, будешь кашу варить, меня кашей кормить.
Потужила Маша, погоревала, да ничего не поделаешь. Стала она жить у медведя в избушке.
Медведь на целый день уйдёт в лес, а Машеньке наказывает никуда без него из избушки не выходить.
— А если уйдёшь, — говорит, — всё равно поймаю и тогда уж съем!
Стала Машенька думать, как ей от медведя убежать. Кругом лес, в какую сторону идти — не знает, спросить не у кого...
Думала она, думала и придумала.
Приходит раз медведь из лесу, а Машенька и говорит ему:
— Медведь, медведь, отпусти меня на денёк в деревню: я бабушке да дедушке гостинцев снесу.
— Нет, — говорит медведь, — ты в лесу заблудишься. Давай гостинцы, я их сам отнесу!
А Машеньке того и надо!
Напекла она пирожков, достала большой—пребольшой короб и говорит медведю:
— Вот, смотри: я в короб положу пирожки, а ты отнеси их дедушке да бабушке. Да помни: короб по дороге не открывай, пирожки не вынимай. Я на дубок влезу, за тобой следить буду!
— Ладно, — отвечает медведь, — давай короб!
Машенька говорит:
— Выйди на крылечко, посмотри, не идёт ли дождик! Только медведь вышел на крылечко, Машенька сейчас же залезла в короб, а на голову себе блюдо с пирожками поставила.
Вернулся медведь, видит — короб готов. Взвалил его на спину и пошёл в деревню.
Идёт медведь между ёлками, бредёт медведь между берёзками, в овражки спускается, на пригорки поднимается. Шёл-шёл, устал и говорит:
— Сяду на пенёк, съем пирожок!
А Машенька из короба:
— Вижу, вижу!
Не садись на пенёк,
Не ешь пирожок!
Неси бабушке,
Неси дедушке!
— Ишь какая глазастая, — говорит медведь, — всё видит! Поднял он короб и пошёл дальше. Шёл-шёл, шёл-шёл, остановился, сел и говорит:
— Сяду на пенёк, съем пирожок!
А Машенька из короба опять:
— Вижу, вижу!
Не садись на пенёк,
Не ешь пирожок!
Неси бабушке,
Неси дедушке!
Удивился медведь:
— Вот какая хитрая! Высоко сидит, далеко глядит! Встал и пошёл скорее.
Пришёл в деревню, нашёл дом, где дедушка с бабушкой жили, и давай изо всех сил стучать в ворота:
— Тук-тук-тук! Отпирайте, открывайте! Я вам от Машеньки гостинцев принёс.
А собаки почуяли медведя и бросились на него. Со всех дворов бегут, лают.
Испугался медведь, поставил короб у ворот и пустился в лес без оглядки.
Вышли тут дедушка да бабушка к воротам. Видят — короб стоит.
— Что это в коробе? — говорит бабушка.
А дедушка поднял крышку, смотрит и глазам своим не верит: в коробе Машенька сидит — живёхонька и здоровёхонька.
Обрадовались дедушка да бабушка. Стали Машеньку обнимать, целовать, умницей называть.

Жил кот с петушком. Пошёл кот однажды за лыком в лес и наказывает петушку:
— Если лиса придёт и станет заманивать, ты не высовывайся из окна, а то унесёт тебя.
Только ушёл кот, прибежала лиса выманить петушка из избы, песню запела, стала звать петушка:
— Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Выгляни в окошко,
Дам тебе горошку.
Петушок и глянул, а лиса его схватила и понесла. Стал петушок кричать:
— Котинька, котинька! Несёт меня лиса за далёкие леса, за крутые горы, за быстрые воды.
— Кот услыхал, догнал их, лиса испугалась, бросила петушка да убежала.
На следующий день кот опять идёт за лыком и опять наказывает:
— Если лиса придёт и станет заманивать, ты не высовывайся из оконца, а то опять унесёт тебя.
Вот лиса пришла и по-прежнему стала песенкой звать петушка:
— Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Выгляни в окошко,
Дам тебе горошку,
Дам и зернышек.
Петушок глянул, она его схватила и унесла. Стал петушок кричать:
— Котинька, котинька! Несёт меня лиса за далёкие леса, за крутые горы, за быстрые воды.
— Кот услыхал, догнал их, и снова лиса бросила петушка да убежала.
На следующий день кот опять собрался идти за лыком и говорит:
— Ну, теперь я уйду далеко. Если лиса опять придёт, не высовывай голову, а то унесёт, и я не услышу, как будешь кричать.
Кот ушёл, а лиса пришла и песенку запела:
— Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Масляна головушка,
Выгляни в окошко,
Дам тебе горошку,
Дам и зёрнышек,
Дам пшенички по мерочке.
Будешь сыт, не хочу!
Три раза пропела, а петушок не высовывается. Бросила тогда лиса зёрнышек на подоконник, петушок высунулся зёрнышки склевать. Схватила его лиса и понесла. Стал петушок кричать:
— Котинька, котинька! Несёт меня лиса за далёкие леса, за крутые горы, за быстрые воды.
Кричал, кричал, да далеко ушёл кот, не слышал его. Так и унесла петушка лиса.
Долго ли, коротко ли, воротился кот домой и видит: петушка нет. Надо его из беды выручать. Кот тотчас же нарядился гусляром, захватил в лапы дубинку и отправился к лисьей норе. Пришел и начал наигрывать на гуслях:
— Трень-брень, гусельцы, золотые струночки!
Дома ли лисица,
Рыжая шубка,
Хвост пушистый?
Выходи плясать, песни петь!
Интересно стало лисе, кто её зовёт, и выглянула она из норы. Схватил её кот, да давай дубиной по лисьим бокам гулять, спрашивает:
— Отпустишь петушка, будешь ещё разбойничать?
— Ой, отпущу, — запричитала лиса, — только не бей больше!
Отпустил её кот, забрал петушка домой. Стали они жить поживать, да добра наживать. А лиса с тех пор их дом стороной обходила.

Жили-были дед да бабка. Дед говорит:
— Ты, бабка, пеки пироги, а я поеду, рыбы наловлю.
Наловил рыбы и везёт домой целый воз. Вот едет он и видит: лиса на дороге свернулась калачиком и лежит.
Дед слез с воза, подошёл к лисе, а она не шелохнётся.
— Никак мёртвая? Вот будет подарок жене, — сказал дед, поднял лису и положил на воз, а сам пошёл впереди.
А лиса всё это время притворялась. Стала она выбрасывать потихоньку из воза по рыбке. Повыбрасывала всю рыбу и сама соскочила с воза.
Подъехал дед к дому и зовёт бабку:
— Ну, старуха, глянь, какой я тебе воротник на шубу привёз.
— Где?
— Там, на возу, — и рыба и воротник.
Подошла баба к возу, а там ни воротника, ни рыбы. Начала ругать мужа:
— Ах ты!.. Такой-сякой! Ты ещё вздумал обманывать!
Тут дед смекнул, что лиса-то была не мёртвая. Погоревал, погоревал, да делать-то уже нечего.
А лисичка собрала всю разбросанную по дороге рыбу, да села поужинать. Навстречу ей волк идёт:
— Здравствуй, кумушка!
— Здравствуй, куманёк!
— Угости рыбкой!
— Налови сам, да и ешь.
— Я не умею.
— Эка, ведь я же наловила. Ты, куманёк, ступай на реку, опусти хвост в прорубь, да приговаривай: "Ловись рыбка большая, да маленькая!" Рыба сама на хвост нацепляется. Да смотри, сиди подольше, а то не наловишь!
Волк пошёл на реку, опустил хвост в прорубь. Сидит, приговаривает:
— Ловись рыбка большая, да маленькая! Ловись рыбка большая, да маленькая! Ловись рыбка большая, да маленькая!
Уж он сидел, сидел, целую ночь просидел, хвост его и приморозило. Пробовал было подняться, да не тут-то было.
«Эка, сколько рыбы привалило, и не вытащить!» — думает он.
Смотрит — бабы идут за водой. Увидали серого и кричат:
— Волк, волк! Бей его, бей!
Вёдра побросали, подбежали и начали колотить волка коромыслами. Волк прыгал, прыгал, оторвал себе хвост и пустился без оглядки бежать.
«Хорошо же, — думает, — уж я тебе отплачу, кумушка!»
А лиса уже с утра в деревне где-то тесто сырое стащила. Идёт, лакомится сладким. Увидела битого волка, да быстренько остатки теста себе на голову намазала. Волк ей говорит:
— Так-то ты учишь? Меня всего исколотили!
— Эх, куманёк, у тебя хоть кровь выступила, а у меня мозги! Меня больней твоего побили. Насилу плетусь.
— И то правда, — говорит волк, — где тебе кумушка идти. Садись на меня, я тебя довезу.
Села лиса волку на спину, он её и понёс. Вот сидит лиса, да потихоньку и говорит:
— Битый небитого везёт, битый небитого везёт.
— Что ты, кумушка, говоришь?
— Я, куманёк, говорю: битый битого везёт.
— Так, кумушка, так.

Жил-был мужичок в крайней избе на селе, что стояла подле самого леса. А в лесу жил медведь и, что ни осень, заготовлял себе жильё, берлогу, и залегал в неё с осени на всю зиму; лежал да лапу сосал. Мужичок же весну, лето и осень работал, а зимой щи и кашу ел да квасом запивал. Вот и позавидовал ему медведь, пришёл к нему и говорит:
— Соседушка, давай-ка станем вместе работать! Я тебе помощником буду, а ты со мной урожай поделишь.
— Ну ладно, давай! — сказал мужик.
Так и договорились.
Вот пришла весна, стал мужик плуг да борону ладить, а медведь ему из лесу вязки выламывает да таскает. Справив дело, уставив плуг, мужик и говорит:
— Ну, Мишенька, впрягайся, надо пашню подымать.
Медведь впрягся в плуг, выехали в поле. Мужик, взявшись за рукоять, пошёл за плугом, а Мишка идёт впереди, плуг тащит. Прошёл борозду, прошёл другую, прошёл третью, а на четвёртой говорит:
— Не полно ли пахать?
— Куда тебе, — отвечает мужик, — надо всё поле пропахать!
Измучился Мишка на работе. Как закончили, так тут же на пашне и растянулся. Мужик стал обедать, накормил товарища да и говорит:
— Теперь, Мишенька, отдохнём, а отдохнувши, надо ещё на раз перепахать.
И ещё на раз перепахали.
— Ладно, — говорит мужик, — завтра приходи, станем боронить и сеять репу. Только уговор лучше денег. Давай наперёд положим, как урожай соберём, что кому брать: всё ли поровну, всё ли пополам или кому вершки, а кому корешки?
— Мне вершки, — сказал медведь.
— Ну ладно, — согласился мужик, — твои вершки, а мои корешки.
Как сказано, так сделано: пашню на другой день заборонили, посеяли репу и сызнова заборонили.
Пришла осень, настала пора репу собирать. Снарядились наши товарищи, пришли на поле, повытаскивали, повыбрали репу: видимо-невидимо её.
Стал мужик Мишкину долю — ботву — срезать, вороха навалил с гору, а свою репу на возу домой свёз. И медведь пошёл ботву в лес таскать, всю перетаскал к своей берлоге. Присел, попробовал, да ботва не по вкусу пришлась — горькая, аж жуть!..
Пошёл к мужику, поглядел в окно; а мужичок напарил сладкой репы полон горшок, ест да причмокивает.
«Ладно, — подумал медведь, — вперёд умнее буду!»
Медведь пошёл в лес, залёг в берлогу, пососал лапу да с голодухи заснул и проспал всю зиму.
Пришла весна, поднялся медведь худой, голодный, и пошёл опять набиваться к соседу в работники — пшеницу сеять. Справили плуг с бороной. Впрягся медведь и пошёл таскать плуг по пашне! Умаялся, упарился и стал в тень.
Мужичок сам поел, медведя накормил, и легли оба поспать. Выспавшись, мужик стал Мишку будить:
— Пора-де ещё на раз перепахивать.
Нечего делать, принялся Мишка за дело! Как кончили пашню, медведь и говорит:
— Ну, мужичок, уговор лучше денег. Давай условимся теперь: на этот раз вершки твои, а корешки мои.
— Хорошо! — сказал мужик. — Твои корешки, мои вершки!
Ударили по рукам.
На другой день пашню заборонили, посеяли пшеницу, прошли по ниве бороной и ещё раз тут же помянули, что теперь-де медведю корешки, а мужичку вершки.
Настала пора пшеницу убирать; мужик жнёт не покладаючи рук; сжал, обмолотил и на мельницу свёз. Принялся и Мишка за свой пай; надёргал соломы с корнями целые вороха и пошёл таскать в лес к своей берлоге. Всю солому переволок, сел на пенёк отдохнуть да своего труда отведать.
Пожевал соломки — нехорошо! Пожевал корешков — не лучше того!
Пошёл Мишка к мужику, заглянул в окно, а мужичок сидит за столом, пшеничные лепешки ест, бражкой запивает да бороду утирает.
«Видно, уж моя такая доля, — подумал медведь, — что из моей работы проку нет: возьму вершки — вершки не годятся; возьму корешки — корешки не годятся!»
Тут Мишка с горя залёг в берлогу и проспал всю зиму, да с той поры не ходил к мужику в работу.

Жили-были дед да бабка.
Сидел как-то дед на печи, есть захотел, и говорит бабке:
— Испеки-ка, бабка, колобок!
А бабка ему и отвечает:
— Да ты что, старый! У нас уж, почитай, неделю муки нет!
— А ты, бабка, пойди, по сусекам поскреби, по амбару помети! Авось, наберётся муки-то на колобок!
Вот пошла бабка — по сусекам поскребла, по амбару помела, да наскребла таки муки на колобок! Замесила тесто, истопила печку, испекла колобок. Получился колобок и пышен, и ароматен. Положила бабка колобок на окошко остывать. А колобок прыг за окно — и покатился себе по тропинке, да за околицу. Идёт гуляет, песни распевает, гусей да кур пугает:
— Я по сусекам скребён, по амбару метён, в печку сажён, на окошке стужён! Я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл!
Встретился колобку заяц и говорит ему:
— Колобок, колобок, румяный бок! Я тебя съем!
А колобок ему в ответ: — Я по сусекам скребён, по амбару метён, в печку сажён, на окошке стужён! Я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл! А от тебя, заяц, и подавно уйду!
И покатился себе дальше.
Встретился колобку волк и говорит ему:
— Колобок, колобок, румяный бок! Я тебя съем!
А колобок ему в ответ:
— Я по сусекам скребён, по амбару метён, в печку сажён, на окошке стужён! Я от деда ушёл и от бабы ушёл! Я от зайца ушёл, а от тебя, волк, и подавно уйду!
И покатился себе дальше.
Встретился колобку медведь косолапый и говорит ему:
— Колобок, колобок, румяный бок! Я тебя съем!
А колобок ему в ответ:
— Я по сусекам скребён, по амбару метён, в печку сажён, на окошке стужён! Я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл! Я от зайца ушёл, от волка ушёл, а от тебя, медведь, и подавно уйду!
И покатился себе дальше.
Встретилась колобку лиса и говорит ему:
— Колобок, колобок, румяный бок! Я тебя съем!
А колобок ей в ответ:
— Я по сусекам скребён, по амбару метён, в печку сажён, на окошке стужён! Я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл! Я от зайца ушёл, от волка ушёл, от медведя ушёл, а от тебя, лиса, и подавно уйду!
А лиса и говорит:
— Ах, как славно ты поёшь! Да вот, плохо я слышать стала. Сядь ко мне на нос, да расскажи ещё разок!
Колобок обрадовался, что его послушали, прыгнул лисе на нос и запел:
— Я по сусекам скребён, по амбару метён, в печку сажён, на окошке стужён!..
Но не успел он допеть, как лиса подбросила его носом, пасть раскрыла да и проглотила.

Жил-был дед с бабкой да внучкой. И были у них собака Жучка, кошка Муська и мышка-норушка.
Посадил как-то дед репку, и выросла репка большая-пребольшая — рук не хватит обхватить!
Стал дед репку из земли тащить: тянет-потянет, вытянуть не может.
Позвал дед на помощь бабку. Бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.
Позвала бабка внучку. Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.
Кликнула внучка Жучку. Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.
Кликнула Жучка кошку. Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.
Кликнула Муська мышку. Мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут — вытащили репку.

Медведь, волк и лиса

Посеяли медведь, волк и лиса рожь. А как рожь поспела, сжали они её и свезли в ригу. Просушили снопы, стали молотить. Вышло три кучи: в куче поменьше — зерно, в средней куче — мякина, а в самой большой — солома. Стали делить урожай. Лиса говорит:
— Давайте так поделим: маленькому — маленькую кучу, среднему — среднюю, а большому — большую.
Так и сделали. Лисе досталось зерно, волку мякина, а медведю солома.
Взяли они жернова и стали молоть. У лисы жернов стучит, а у медведя и волка тихонько шуршит. Волк с медведем спрашивают:
— Почему у тебя, кума-лиса, жернов стучит, а у нас только шуршит?
А лиса им говорит:
— Я как молоть начала, подсыпала песку речного, потому жернов у меня и стучит.
Подсыпали волк и медведь песку — и у них жернова застучали. Смололи они всё и принялись кашу варить. Варят, варят, у лисы каша белая и пыхтит, а у волка с медведем чёрная и не пыхтит. Спрашивают они у лисы:
— Почему у тебя каша белая и пыхтит, а у нас такая чёрная и не пыхтит? Дай попробовать твоей каши.
— Нет, сперва я вашей попробую.
Взяла лиса немного каши у волка и медведя, но не съела, а положила незаметно в свой котёл, с краю. А медведю и волку говорит:
— Попробовала вашу кашу — такая же как и моя. Вот попробуйте мою. Только с этого, с этого краю пробуйте, тут вкуснее!
Попробовал медведь, говорит:
— Твоя каша не лучше моей.
Медведь-то своей каши отведал!
Попробовал волк:
— Хм, точно такая же, как и моя.
Ему тоже своя каша досталась.
А почему у тебя каша белей? — не унимаются волк и медведь.
Но у лисы и тут ответ готов:
— Я муку в проточной воде держала, оттого и каша белей.
Собрали волк и медведь мякину и солому, опустили в речку — у них все и унесло.
Вот как их хитрая лиса обманула.

Отслужил солдат свой законный срок, получил отставку и пошёл на родину. Идёт путём-дорогою, а навстречу ему чёрт.
— Стой, служивый! Куда идёшь?
— Домой иду.
— Что тебе дома! Ведь у тебя ни рода, ни племени. Наймись лучше ко мне в работники; я тебе большое жалованье положу.
— А в чём служба?
— Служба самая лёгкая; мне надобно ехать за синие моря к дочери на свадьбу, а есть у меня три сокола; покарауль их до моего приезду.
Солдат согласился. «Без денег,— думает,— плохое житьё; хоть у чёрта, все что-нибудь да заработаю!»
Чёрт привёл его в свои палаты, а сам уехал за синие моря.
Вот солдат ходил, ходил по разным комнатам; сделалось ему скучно, и вздумал он пойтить в сад. Вышел, смотрит — стоит берёза. И говорит ему берёза человеческим голосом:
— Служивый! Сходи вот в соседнюю деревню, скажи тамошнему священнику, чтобы дал тебе то самое, что ему нынче во сне привиделось.
Солдат пошёл, куда ему сказано. Нашёл священника и рассказал ему про чёрта и про берёзу. Священник тотчас достал книгу:
— Вот тебе — возьми!
Взял солдат книгу, да назад к берёзе возвратился.
— Спасибо, добрый человек! — говорит берёза.— Теперь, как стемнеет, становись да читай до рассвета!
Начал он читать эту книгу; смотрит, а берёза превращается в красну девицу, красоты неописанной. Три ночи солдат читал книгу, пока берёза совсем в девицу не обратилась.
Поцеловала его девица и говорит:
— Я — царская дочь; похитил меня чёрт и сделал берёзою. А три сокола — мои родные братья; хотели они меня выручить, да сами попались!
Только вымолвила царевна это слово, тотчас прилетели три сокола, ударились о сырую землю и обратились добрыми молодцами. Тут все они собрались и поехали к отцу, к матери и солдата с собой взяли.
Царь и царица обрадовались, щедро наградили солдата, выдали за него замуж царевну и оставили жить при себе.

Шёл по дороге прохожий. А время было уже вечернее, смеркалось. Решил прохожий зайти в ближайший дом, попроситься на ночлег. Стукнул тихонько в окошко большого дома:
— Пустите переночевать!
Вышла из дома хозяйка-богачка и давай бранить прохожего, давай кричать на него.
— Сейчас, — кричит, — собак с цепи спущу! Узнаешь, какой у меня ночлег! Поди прочь!
Пошёл прохожий дальше. Увидел бедный маленький домик, постучался в оконце и сказал:
— Эй, хозяева, приютите меня на одну ночку!
— Входи, входи! — приветливо отозвалась хозяйка. — Ночуй, только уж не взыщи: тесно у меня очень, шумно.
Вошёл прохожий в дом и видит: бедно в доме, ребятишек много, рубашонки на всех рваные.
— Почему же это у тебя ребята в таких лохмотьях ходят? — спрашивает прохожий. — Почему ты им новые рубашки не сошьёшь?
— Куда там! — отвечает женщина. — Муж у меня умер, одна я ребят ращу, где уж мне им новые рубашки шить!.. У нас и на хлеб денег нет.
Выслушал её прохожий, ни слова в ответ не сказал. А хозяйка собрала на стол ужин и стала звать прохожего:
— Садись, поешь с нами!
— Нет, — отвечает прохожий, — спасибо, не хочу. Сыт я, недавно поел.
Развязал он свою сумку, достал всё, что было съестного, и сам угостил ребят. А потом улёгся и сейчас же заснул.
Рано утром старик проснулся, поблагодарил хозяйку за ночлег и сказал на прощание:
— Всё, что ты начнёшь делать с утра, будешь делать до вечера!
Не поняла хозяйка слов прохожего и внимания на них не обратила. Проводила она старика до калитки, вернулась домой и подумала:
«Ну, если даже этот бедняк говорит, что мои дети оборвыши, то что же могут сказать другие!»
И решила она сшить из остатков полотна, которое у неё было, хоть одну рубашку. Отправилась к богатой соседке и попросила у неё аршин, чтобы вымерить полотно: хватит ли его хоть на одну рубашку?
Возвратилась бедная женщина от соседки и тотчас же отправилась в кладовую.
Взяла с полки кусок полотна и стала его мерить. Она мерит, а кусок всё длиннее становится, всё конца не видно. Целый день мерила и только поздно вечером домерила до конца.
Ну, теперь и ей самой, и всем её ребятам на всю жизнь хватит полотна на рубашки!
«Так вот о чём говорил мне утром прохожий!» — догадалась бедная женщина.
Вечером она отнесла аршин богатой соседке и рассказала ей без утайки, как она по слову прохожего получила полную кладовую полотна.
«Ах, зачем я этого прохожего не пустила ночевать!» — подумала богачка и закричала:
— Эй, работник! Запряги-ка поскорее лошадь! Скачи-ка вослед за нищим! Во что бы то ни стало привези его сюда! Бедным надо помогать, не скупясь! Я всегда это говорила!
Работник тотчас же поехал разыскивать старика-прохожего. Только на следующий день он нагнал его. Но старик не захотел возвращаться.
Загоревал работник и говорит:
— Ну, беда мне: не привезу я тебя — выгонит меня хозяйка и жалованье не отдаст.
— Не горюй, паренёк, — отвечает старик. — Так и быть, поеду с тобой!
Сел в повозку и поехал.
А богачка у ворот стоит, ждёт не дождётся. Встретила старика с поклонами, с улыбками, провела в дом, напоила, накормила, на мягкую постель уложила:
— Ложись, дедушка, отдыхай, милый!
Прожил старик-прохожий у богачки день, прожил другой, прожил третий. Хозяйка его угощает, ласковые слова ему говорит, а сама злится, думает:
«И когда только этот старый негодник уберётся отсюда!»
А погнать старика не смеет — боится: прогонишь его, тогда все хлопоты даром пропадут.
На четвёртый день, к великой её радости, рано утром прохожий стал собираться в дорогу. Богачка вышла его проводить. Идёт старик к воротам, а сам молчит. Вышел за ворота — и опять ни словечка. Не вытерпела богачка и говорит:
— Скажи-ка ты, что мне делать сегодня?
Посмотрел на неё прохожий и сказал:
— Всё, что начнёшь делать с утра, будешь делать до вечера! Вбежала богачка в дом, и быстрее к сундукам с добром своим.
«Сейчас стану считать золото да серебро, к вечеру в сто раз добра больше будет!» — думает богачка.
Но тут она чихнула, да так громко, что куры на дворе в испуге разлетелись в стороны.
И чихала она весь день, не останавливаясь.
Ни пить, ни есть, ни отвечать на вопросы богачка не могла. Только и слышно было:
— Апчхи! Апчхи! Апчхи!
И только когда солнце закатилось и совсем стемнело, перестала она чихать.

Жил да был себе старик со старухою, бедные-бедные! Хлеба-то у них не было. Пошли раз в лес, набрали желудей, принесли домой, сели есть.
Долго ли, коротко ли они ели, только старуха уронила один жёлудь в подполье.
Пустил жёлудь росток и в небольшое время дорос до полу.
Старуха заприметила и говорит:
— Старик! Надобно пол-то прорубить; пускай дуб растёт выше: как вырастет, не станем в лес за желудями ходить, станем в избе рвать.
Старик прорубил пол.
Деревце росло, росло, да и выросло до потолка.
Пришлось старику и потолок разорать, а после и крышу снять.
Дерево все растёт да растёт и доросло до самого неба. Собрался старик за желудями, взял он мешок и полез на дуб.
Лезет, лезет, а желудей всё не видно. Так по дереву и взобрался на небо.
Ходил, ходил по небу, увидал: сидит петушок золотой гребешок, маслена головка и стоят жерновцы. Взял старик с собою и петушка и жерновцы и спустился в избу.
Отдал старухе жерновцы, отпустил петушка и говорит:
— Не нашёл я ни одного жёлудя. Как нам, старуха, быть, что нам есть?
— Постой, — ответила старуха, — дай-ка я жерновцы испробую.
Взяла жерновцы и стала молоть. Крутит жерновцы, а из них то блин, то пирог, то блин, то пирог! Намолола пирогов да блинов, да села со стариком есть.
Ехал мимо какой-то барин и заехал к старику со старушкой в дом передохнуть.
— Нет ли, — спрашивает, — чего-нибудь поесть?
Старуха говорит:
— Чего тебе, родимый, дать поесть, разве блинков?
Взяла жерновцы и намолола. Нападали блинки да пирожки.
Удивился барин и говорит:
— Продай мне, бабушка, твои жерновцы.
— Нет, — говорит старушка, — продать нельзя.
Решил тогда барин украсть жерновцы, и говорит старушке:
— А не угостишь ли меня водицей, да чтоб только что из колодца?
Вышла старуха за водой к колодцу, а он взял да и украл у ней жерновцы. Как увидали старик со старушкою, что украдены жерновцы, стали горе горевать.
— Постой, — говорит петушок золотой гребешок, — я полечу и верну жерновцы!
Прилетел он к барским хоромам, сел на ворота и кричит:
— Кукареку! Барин, барин, отдай наши жерновцы!
Услыхал барин и слугам приказывает:
— Эй, возьмите его и бросьте в воду.
Поймали петушка, бросили в колодец. Стал петушок воду пить, приговаривать:
— Носик, носик, пей воду! Ротик, ротик, пей воду!
Выпил всю воду и полетел снова к барским хоромам. Уселся на балкон и кричит:
— Кукареку! Барин, барин, отдай наши жерновцы! Барин, барин, отдай наши жерновцы!
Барин велел повару бросить его в горячую печь.
Поймали кочетка, бросили в горячую печь — прямо в огонь. Стал петушок приговаривать:
— Носик, носик, лей воду! Ротик, ротик, лей воду! — И залил весь жар в печи.
Вспорхнул, влетел в боярскую горницу. Увидал, что барин гостей пирогами да блинами угощает, а жерновцы у окна лежат. Схватил жерновцы и полетел с ними к старику и старухе. Погнался было барин за ним в погоню, да куда там!
Вернулся петушок к старику со старухой. Да зажили с тех пор сыто и счастливо.

Пришёл Емеля к проруби, зачерпнул вёдрами воду и поймал щуку.
- Отпусти меня, - взмолилась щука,- я тебе пригожусь. Скажи только: «По щучьему веленью, по моему хотенью»,-и твоё желание исполнится.
- По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, вёдра, сами домой. Только сказал - вёдра сами и пошли.
Емеля отпустил щуку в прорубь, а сам пошёл за вёдрами.
В другой раз послали его в лес за дровами.
Вышел Емеля на двор, сел в сани и тихонько говорит:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, сани, в лес сами.
Сани и поехали. Приехал в лес и говорит:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - поди, топор, наколи дров посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь...
Топор пошёл рубить, колоть сухие деревья, а дровишки сами в сани валятся и верёвкой вяжутся.
А потом сел Емеля - в сани и поехал домой.

Долго ли, коротко ли услышал царь об Емелиных проделках и послал за ним офицера.
Приезжает офицер к Емеле и говорит:
- Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.
-А мне неохота...
Рассердился офицер и ударил Емелю по щеке. А Емеля говорит тихонечко:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - дубинка, обломай ему бока.
- Дубинка выскочила - и давай колотить офицера, насилу он ноги унёс.

Тогда приехал самый главный вельможа. Посулил Емеле красный кафтан и уговорил поехать к царю. Емеля как был на печи, так и явился в царский дворец. Во дворце увидел он царскую дочь - Марью-царевну:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - пускай царская дочь меня полюбит.
- Взглянула на Емелю Марья-царевна и влюбилась. Стала просить отца выдать её замуж за Емелю.
Огорчился царь и приказал засмолить Емелю в бочку и бросить в море. Тогда посадил Емеля Марью-царевну на печь и крикнул:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - отвези нас, печь, подальше отсюда.

Выстроил Емеля на берегу моря дворец, женился на Марье-царевне, и зажили они счастливо.

Невзлюбила злая баба девочку, била ее, ругала, только и думала, как бы совсем извести, погубить.

Вот раз уехал отец куда-то, а мачеха и говорит девочке:

— Поди к моей сестре, твоей тетке, попроси у нее иголку да нитку — тебе рубашку сшить.

А тетка эта была баба-яга, костяная нога. Не посмела девочка отказаться, пошла, да прежде зашла к своей родной тетке.

— Здравствуй, тетушка!

— Здравствуй, родимая! Зачем пришла?

— Послала меня мачеха к своей сестре попросить иголку и нитку — хочет мне рубашку сшить.

— Хорошо, племянница, что ты прежде ко мне зашла, — говорит тетка. — Вот тебе ленточка, масло, хлебец да мяса кусок. Будет там тебя березка в глаза стегать — ты ее ленточкой перевяжи; будут ворота скрипеть да хлопать, тебя удерживать — ты подлей им под пяточки маслица; будут тебя собаки рвать — ты им хлебца брось; будет тебе кот глаза драть — ты ему мясца дай.

Поблагодарила девочка свою тетку и пошла.

Шла она, шла и пришла в лес. Стоит в лесу за высоким тыном избушка на курьих ножках, на бараньих рожках, а в избушке сидит баба-яга, костяная нога — холст ткет.

— Здравствуй, тетушка! — говорит девочка.

— Здравствуй, племянница! — говорит баба-яга. — Что тебе надобно?

— Меня мачеха послала попросить у тебя иголочку и ниточку — мне рубашку сшить.

— Хорошо, племяннушка, дам тебе иголочку да ниточку, а ты садись покуда поработай!

Вот девочка села у окна и стала ткать.

А баба-яга вышла из избушки и говорит своей работнице:

— Я сейчас спать лягу, а ты ступай, истопи баню и вымой племянницу. Да смотри, хорошенько вымой: проснусь — съем ее!

Девочка услыхала эти слова — сидит ни жива, ни мертва. Как ушла баба-яга, она стала просить работницу:

— Родимая моя! Ты не столько дрова в печи поджигай, сколько водой заливай, а воду решетом носи! — И ей подарила платочек.

Работница баню топит, а баба-яга проснулась, подошла к окошку и спрашивает:

— Ткешь ли ты, племяннушка, ткешь ли, милая?

— Тку, тетушка, тку, милая!

Баба-яга опять спать легла, а девочка дала коту мясца и спрашивает:

— Котик-братик, научи, как мне убежать отсюда.

Кот говорит:

— Вон на столе лежит полотенце да гребешок, возьми их и беги поскорее: не то баба-яга съест! Будет за тобой гнаться баба-яга — ты приложи ухо к земле. Как услышишь, что она близко, брось гребешок — вырастет густой дремучий лес. Пока она будет сквозь лес продираться, ты далеко убежишь. А опять услышишь погоню — брось полотенце: разольется широкая да глубокая река.

— Спасибо тебе, котик-братик! — говорит девочка.

Поблагодарила она кота, взяла полотенце и гребешок и побежала.

Бросились на нее собаки, хотели ее рвать, кусать, — она им хлеба дала. Собаки ее и пропустили.

Ворота заскрипели, хотели было захлопнуться — а девочка подлила им под пяточки маслица. Они ее и пропустили. Березка зашумела, хотела ей глаза выстегать, — девочка ее ленточкой перевязала. Березка ее и пропустила. Выбежала девочка и побежала что было мочи. Бежит и не оглядывается.

А кот тем временем сел у окна и принялся ткать. Не столько ткет, сколько путает!

Проснулась баба-яга и спрашивает:

— Ткешь ли, племяннушка, ткешь ли, милая?

А кот ей в ответ:

— Тку, тетка, тку, милая!

Бросилась баба-яга в избушку и видит — девочки нету, а кот сидит, ткет.

Принялась баба-яга бить да ругать кота:

— Ах ты, старый плут! Ах ты, злодей! Зачем выпустил девчонку? Почему глаза ей не выдрал? Почему лицо не поцарапал?..

А кот ей в ответ:

— Я тебе столько лет служу, ты мне косточки обглоданной не бросила, а она мне мясца дала!

Выбежала баба-яга из избушки, накинулась на собак:

— Почему девчонку не рвали, почему не кусали?..

Собаки ей говорят:

— Мы тебе столько лет служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца дала!

Подбежала баба-яга к воротам:

— Почему не скрипели, почему не хлопали? Зачем девчонку со двора выпустили?..

Ворота говорят:

— Мы тебе столько лет служим, ты нам и водицы под пяточки не подлила, а она нам маслица не пожалела!

Подскочила баба-яга к березке:

— Почему девчонке глаза не выстегала?

Березка ей отвечает:

— Я тебе столько лет служу, ты меня ниточкой не перевязала, а она мне ленточку подарила!

Стала баба-яга ругать работницу:

— Что же ты, такая-сякая, меня не разбудила, не позвала? Почему ее выпустила?..

Работница говорит:

— Я тебе столько лет служу — никогда слова доброго от тебя не слыхала, а она платочек мне подарила, хорошо да ласково со мной разговаривала!

Покричала баба-яга, пошумела, потом села в ступу и помчалась в погоню. Пестом погоняет, помелом след заметает...

А девочка бежала-бежала, остановилась, приложила ухо к земле и слышит: земля дрожит, трясется — баба-яга гонится, и уж совсем близко...

Достала девочка гребень и бросила через правое плечо. Вырос тут лес, дремучий да высокий: корни у деревьев на три сажени под землю уходят, вершины облака подпирают.

Примчалась баба-яга, стала грызть да ломать лес. Она грызет да ломает, а девочка дальше бежит.

Много ли, мало ли времени прошло, приложила девочка ухо к земле и слышит: земля дрожит, трясется — баба-яга гонится, уж совсем близко.

Взяла девочка полотенце и бросила через правое плечо. В тот же миг разлилась река — широкая-преширокая, глубокая-преглубокая!

Подскочила баба-яга к реке, от злости зубами заскрипела — не может через реку перебраться.

Воротилась она домой, собрала своих быков и погнала к реке:

— Пейте, мои быки! Выпейте всю реку до дна!

Стали быки пить, а вода в реке не убывает.

Рассердилась баба-яга, легла на берег, сама стала воду пить. Пила, пила, пила, пила, до тех пор пила, пока не лопнула.

А девочка тем временем знай бежит да бежит.

Вечером вернулся домой отец и спрашивает у жены:

— А где же моя дочка?

Баба говорит:

— Она к тетушке пошла — иголочку да ниточку попросить, да вот задержалась что-то.

Забеспокоился отец, хотел было идти дочку искать, а дочка домой прибежала, запыхалась, отдышаться не может.

— Где ты была, дочка? — спрашивает отец.

— Ах, батюшка! — отвечает девочка. — Меня мачеха посылала к своей сестре, а сестра ее — баба-яга, костяная нога. Она меня съесть хотела. Насилу я от нее убежала!

Как узнал все это отец, рассердился он на злую бабу и выгнал ее грязным помелом вон из дому. И стал он жить вдвоем с дочкой, дружно да хорошо.

Здесь и сказке конец.

Воротится коза, постучится в дверь и запоёт:

— Козлятушки, ребятушки!
Отопритеся, отворитеся!
Ваша мать пришла — молока принесла;
Бежит молоко по вымечку,
Из вымечка по копытечку,
Из копытечка во сыру землю!
Козлятки отопрут дверь и впустят мать. Она их покормит, напоит и опять уйдет в лес, ап козлята запрутся крепко-накрепко.

Волк подслушал, как поёт коза. Вот раз коза ушла, волк побежал к избушке и закричал толстым голосом:

— Вы, детушки!
Вы, козлятушки!
Отопритеся,
Отворитеся!
Ваша мать пришла,
Молока принесла.
Полны копытца водицы!
Козлята ему отвечают:

— Слышим, слышим — да не матушкин это голосок! Наша матушка поёт тонюсеньким голосом и не так причитает.

Волку делать нечего. Пошёл он нв кузницу и велел себе горло перековать, чтоб петь тонюсеньким голосом. Кузнец ему горло перековал. волк опять побежал к избушке и спрятался за куст.

Вот приходит коза и стучится:

— Козлятушки, ребятушки!
Отопритеся, отворитеся! Ваша мать пришла — молока принесла;
Бежит молоко по вымечку,
Из вымечка по копытечку,
Из копытечка во сыру землю!
Козлята впустили мать и давай рассказывать, как приходил волк, хотел их съесть.

Коза накормила, напоила козлят и строго-настрого наказала:

— Кто придет к избушечке, станет проситься толстым голосом да не переберет всего, что я вам причитываю, — дверь не отворяйте, никого не впускайте.

Только ушла коза, волк опять шасть к избушке, постучался и начал причитывать тонюсеньким голосом:

— Козлятушки, ребятушки!
Отопритеся, отворитеся!
Ваша мать пришла — молока принесла;
Бежит молоко по вымечку,
Из вымечка по копытечку,
Из копытечка во сыру землю!
Козлята отворили дверь, волк кинулся в избу и всех козлят съел. только один козленочек схоронился в печке.

Приходит коза: сколько ни звала, ни причитывала — никто ей не отвечает.

Видит — дверь отворена, вбежала в избушку — там нет никого. Заглянула в печь и нашла там одного козлёночка.

Как узнала коза о своей беде, как села она на лавку — начала горевать, горько плакать:

— Ох, вы детушки мои, козлятушки!
Начто отпиралися-отворялися,
Злому волку доставалися?
Услыхал это волк, входит в избушку и говорит козе:

— Что ты на меня грешишь, кума? Не я твоих козлят съел. Полно горевать, пойдём лучше в лес, погуляем.

Пошли они в лес, а в лесу была яма, а в яме костер горел. Коза и говорит волку:

— Давай, волк, попробуем, кто перепрыгнет через яму?

Стали они прыгать. Коза перепрыгнула, а волк прыгнул, да и ввалился в горячую яму.

Брюхо у него от огня лопнуло, козлятки оттуда выскочили, все живые, да — прыг к матери! И стали они жить-поживать по прежнему