Форум педагогических идей

Жили-были петушок и курочка. Вот пошел град Испугалась курочка и кричит:
- Петушок, петушок! Беда! Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают! Бежим отсюда!
И побежали. Бежали, бежали. Им навстречу - заяц:
- Куда, петушок, бежишь?
- Ай, не спрашивай меня, спрашивай курочку!
- Куда, курочка, бежишь?
- Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают!
- Возьмите меня!
И побежали втроем. Им навстречу - лиса:
- Куда, зайчик, бежишь?
- Не спрашивай меня, спрашивай петушка!
- Куда, петушок, бежишь?
- Ай, не спрашивай меня, спрашивай курочку!
- Куда, курочка, бежишь?
- Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают!
- Возьмите меня!
И побежали вчетвером. Им навстречу - волк:
- Куда, лиса, бежишь?
- Не спрашивай меня, спрашивай зайца!
- Куда, зайчик, бежишь?
- Не спрашивай меня, спрашивай петушка!
- Куда, петушок, бежишь?
- Ай, не спрашивай меня, спрашивай курочку!
- Куда, курочка, бежишь?
- Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают!
- Возьмите меня!
И побежали впятером. Им навстречу - медведь:
- Куда, волк, бежишь?
- Не спрашивай меня, спрашивай лису!
- Куда, лисичка, бежишь?
- Не спрашивай меня, спрашивай зайца!
- Куда, зайчик, бежишь?
- Не спрашивай меня, спрашивай петушка!
- Куда, петушок, бежишь?
- Ай, не спрашивай меня, спрашивай курочку!
- Куда, курочка, бежишь?
- Бояре наехали, палят, стреляют, нас убивают!
- Возьмите меня!
И побежали вшестером. Бежали, бежали да в глубокую яму и упали. Долго они в яме сидели, есть захотели, а выйти не могут.
Вот лиса и говорит:
- Давайте имена спрашивать! Чье имя хуже, того и съедим.
И запела лиса:
- Медведь-медведухно - имечко хорошее.
Лиса-олисава - имечко хорошее. Волк-волчухно - имечко хорошее.
Заяц-зайчухно - имечко хорошее. Петух-петушухно - имечко хорошее. Кура-окурава - имя худое!
Тут курочку и съели.
Прошло немного времени опять есть хочется. Лиса запела:
- Медведь-медведухно - имечко хорошее.
Лиса-олисава - имечко хорошее. Волк-волчухно - имечко хорошее.
Заяц-зайчухно - имечко хорошее. Петух-петушухно - имя худое!
И съели петушка. Посидели - опять есть захотели. Лиса запела:
Медведь-медведухно - имечко хорошее. Лиса-олисава - имечко хорошее.
Волк-волчухно - имечко хорошее. Заяц-зайчухно - имя худое!
Съели и зайца. Долго ли, коротко ли, опять есть захотели. Лиса запела:
- Медведь-медведухно - имечко хорошее.
Лиса-олисава - имечко хорошее. Волк-волчухно - имя худое!
Разорвал медведь волка. Стали они с лисой есть. Лиса часть съела, а другую-то припрятала. Сиделисидели, опять проголодались. Лиса потихоньку начала есть припрятанное, а медведь спрашивает:
- Чем, лисанька, лакомишься?
- Кишочки свои достаю и ем.
- А как ты их достаешь?
- Распорола брюхо и достаю.
Медведь поверил и распорол себе брюхо. Осталась лиса одна в яме. Прошло немного времени, летит мимо птичка-синичка. Лиса и кричит ей:
- Птичка-синичка, выручи меня из беды!
- А как я тебя выручу?
- Наноси в яму веток!
Наносила птичка-синичка в яму веток, и выбралась лисица на волю

Жили старик со старухою. Раз старуха рубила капусту и нечаянно отрубила палец. Завернула его в тряпку и положила на лавку.

Вдруг услышала — кто-то на лавке плачет. Развернула тряпку, а в ней лежит мальчик ростом с пальчик.

Удивилась старуха, испугалась:

—Ты кто таков?

—Я твой сынок, народился из твоего мизинчика.

Взяла его старуха, смотрит — мальчик крохотный-крохотный, еле от земли видно. И назвала его Мальчик с пальчик.

Стал он у них расти. Ростом мальчик не вырос, а разумом умнее большого оказался.

Вот он раз и говорит:

—Где мой батюшка?

—Поехал на пашню.

—Я к нему пойду, помогать стану.

—Ступай, дитятко. Пришел он на пашню:

—Здравствуй, батюшка!

Осмотрелся старик кругом:

—Что за чудо! Голос слышу, а никого не вижу. Кто таков говорит со мной?

—Я — твой сынок. Пришел тебе помогать пахать. Садись, батюшка, закуси да отдохни маленько!

Обрадовался старик, сел обедать. А Мальчик с пальчик залез лошади в ухо и стал пахать, а отцу наказал:

—Коли кто будет торговать меня, продавай смело: небось — не пропаду, назад домой приду,

Вот едет мимо барин, смотрит и дивуется: конь идет, соха орет, а человека нет.

—Этого еще видом не видано, слыхом не слыхано, чтобы лошадь сама собой пахала!

Старик говорит барину:

—Что ты, разве ослеп? То у меня сын пашет.

—Продай мне его!

—Нет, не продам: нам только и радости со старухой, только и утехи, что Мальчик с пальчик.

—Продай, дедушка!

—Ну, давай тысячу рублей.

—Что так дорого?

—Сам видишь: мальчик мал, да удал, на ногу скор, на посылку легок!

Барин заплатил тысячу рублей, взял мальчика, посадил в карман и поехал домой.

А Мальчик с пальчик прогрыз дыру в кармане и ушел от барина.

Шел, шел, и пристигла его темная ночь.

Спрятался он под былинку подле самой дороги и уснул.

Набежал голодный волк и проглотил его.

Сидит Мальчик с пальчик в волчьем брюхе живой, и горя ему мало!

Плохо пришлось серому волку: увидит он стадо, овцы пасутся, пастух спит, а только подкрадется овцу унести — Мальчик с пальчик и закричит во все горло:

—Пастух, пастух, овечий дух! Спишь, а волк овцу тащит!

Пастух проснется, бросится бежать на волка с дубиною да еще притравит его собаками, а собаки ну его рвать — только клочья летят! Еле-еле уйдет серый волк!

Совсем волк отощал, пришлось пропадать с голоду. Просит он Мальчика с пальчика:

—Вылези!

—Довези меня домой к отцу, к матери, так вылезу.

Делать нечего. Побежал волк в деревню, вскочил прямо к старику в избу.

Мальчик с пальчик тотчас выскочил из волчьего брюха:

—Бейте волка, бейте серого!

Старик схватил кочергу, старуха ухват — и давай бить волка. Тут его и порешили, сняли кожу да сынку тулуп сделали.

Жил-был старик, у него было три сына. Старшие занимались хозяйством, были тароваты и щеголеваты, а младший, Иван-дурак, был так себе — любил в лес ходить по грибы, а дома все больше на печи сидел.

Пришло время старику умирать, вот он и наказывает сыновьям:

—Когда помру, вы три ночи подряд ходите ко мне на могилу, приносите мне хлеба.

Старика этого схоронили. Приходит ночь, надо большому брату идти на могилу, а ему не то лень, не то боится, — он и говорит младшему брату:

—Ваня, замени меня в эту ночь, сходи к отцу на могилу. Я тебе пряник куплю.

Иван согласился, взял хлеба, пошел к отцу на могилу. Сел, дожидается. В полночь земля расступилась, отец поднимается из могилы и говорит:

—Кто тут? Ты ли, мой больший сын? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет?

Иван отвечает:

—Это я, твой сын. А на Руси все спокойно.

Отец наелся хлеба и лег в могилу. А Иван направился домой, дорогой набрал грибов. Приходит — старший сын его спрашивает:

—Видел отца?

—Видел.

—Ел он хлеб?

—Ел. Досыта наелся.

Настала вторая ночь. Надо идти среднему брату, а ему не то лень, не то боится — он и говорит:

—Ваня, сходи за меня к отцу. Я тебе лапти сплету.

—Ладно.

Взял Иван хлеба, пошел к отцу на могилу, сел, дожидается. В полночь земля расступилась, отец поднимается и спрашивает:

—Кто тут? Ты ли, мой средний сын? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или мое чадо плачет?

Иван отвечает:

—Это я, твой сын. А на Руси все спокойно.

Отец наелся хлеба и лег в могилу. А Иван пошел домой, дорогой опять набрал грибов. Средний брат его спрашивает:

—Отец ел хлеб?

—Ел. Досыта наелся.

На третью ночь настала очередь идти Ивану, Он говорит братьям:

—Я две ночи ходил. Ступайте теперь вы к отцу на могилу, а я отдохну.

Братья ему отвечают:

—Что ты, Ваня, тебе стало там знакомо, иди лучше ты.

—Ну ладно.

Иван взял хлеба, пошел. В полночь земля расступается, отец поднялся из могилы:

—Кто тут? Ты ли, мой младший сын Ваня? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет?

Иван отвечает:

—Здесь твой сын Ваня. А на Руси все спокойно.

Отец наелся хлеба и говорит ему:

—Один ты исполнил мой наказ, не побоялся три ночи ходить ко мне на могилу. Выдь в чистое поле и крикни: "Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!" Конь к тебе прибежит, ты залезь ему в правое ухо, а вылезь в левое. Станешь куда какой молодец. Садись на коня и поезжай.

Иван взял узду, поблагодарил отца и пошел домой, дорогой опять набрал грибов. Дома братья его спрашивают:

—Видел отца?

—Видел.

—Ел он хлеб?

—Отец наелся досыта и больше не велел приходить.

В это время царь кликнул клич: всем добрым молодцам, холостым, неженатым, съезжаться на царский двор. Дочь его, Несравненная Красота, велела построить себе терем о двенадцати столбах, о двенадцати венцах. В этом тереме она сядет на самый верх и будет ждать, кто бы с одного лошадиного скока доскочил до нее и поцеловал в губы. За такого наездника, какого бы роду он ни был, царь отдаст в жены свою дочь, Несравненную Красоту, и полцарства в придачу.

Услышали об этом Ивановы братья и говорят между собой:

—Давай попытаем счастья.

Вот они добрых коней овсом накормили, выводили, сами оделись чисто, кудри расчесали. А Иван сидит на печи за трубой и говорит им:

—Братья, возьмите меня с собой счастья попытать!

—Дурак, запечина! Ступай лучше в лес за грибами, нечего людей смешить.

Братья сели на добрых коней, шапки заломили, свистнули, гикнули только пыль столбом. А Иван взял узду и пошел в чистое поле. Вышел в чистое поле и крикнул, как отец его учил:

—Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!

Откуда ни возьмись конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым столбом валит. Стал как вкопанный и спрашивает:

—Чего велишь?

Иван коня погладил, взнуздал, влез ему в правое ухо, а в левое вылез и сделался таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел на коня и поехал на царский двор. Сивка-бурка бежит, земля дрожит, горы-долы хвостом застилает, пни-колоды промеж ног пускает.

Приезжает Иван на царский двор, а там народу видимо-невидимо. В высоком тереме о двенадцати столбах, о двенадцати венцах на самом верху в окошке сидит царевна Несравненная Красота.

Царь вышел на крыльцо и говорит:

—Кто из вас, молодцы, с разлету на коне доскочит до окошка да поцелует мою дочь в губы, за того отдам ее замуж и полцарства в придачу.

Тогда добрые молодцы начали скакать. Куда там — высоко, не достать! Попытались Ивановы братья, до середины не доскочили. Дошла очередь до Ивана.

Он разогнал Сивку-бурку, гикнул, ахнул, скакнул — двух венцов только не достал. Взвился опять, разлетелся в другой раз — одного венца не достал. Еще завертелся, закружился, разгорячил коня и дал рыскача — как огонь, пролетел мимо окошка, поцеловал царевну Несравненную Красоту в сахарные уста, а царевна ударила его кольцом в лоб, приложила печать.

Тут весь народ закричал:

—Держи, держи его!

А его и след простыл. Прискакал Иван в чистое поле, влез Сивке-бурке в левое ухо, а из правого вылез и сделался опять Иваном-дураком. Коня пустил, а сам пошел домой, по дороге набрал грибов. Обвязал лоб тряпицей, залез на печь и полеживает.

Приезжают его братья, рассказывают, где были и что видели.

—Были хороши молодцы, а один лучше всех — с разлету на коне царевну в уста поцеловал. Видели, откуда приехал, а не видели, куда уехал.

Иван сидит за трубой и говорит:

—Да не я ли это был?

Братья на него рассердились:

—Дурак — дурацкое и орет! Сиди на печи да ешь свои грибы.

Иван потихоньку развязал тряпицу на лбу, где его царевна кольцом ударила, — избу огнем осветило. Братья испугались, закричали:

—Что ты, дурак, делаешь? Избу сожжешь!

На другой день царь зовет к себе на пир всех бояр и князей, и простых людей, и богатых и нищих, и старых и малых.

Ивановы братья стали собираться к царю на пир. Иван им говорит:

—Возьмите меня с собой!

—Куда тебе, дураку, людей смешить! Сиди на печи да ешь свои грибы.

Братья сели на добрых коней и поехали, а Иван пошел пешком. Приходит к царю на пир и сел в дальний угол. Царевна Несравненная Красота начала гостей обходить. Подносит чашу с медом и смотрит, у кого на лбу печать.

Обошла она всех гостей, подходит к Ивану, и у самой сердце так и защемило. Взглянула на него — он весь в саже, волосы дыбом.

Царевна Несравненная Красота стала его спрашивать:

—Чей ты? Откуда? Для чего лоб завязал?

—Ушибся.

Царевна ему лоб развязала — вдруг свет по всему дворцу. Она и вскрикнула:

—Это моя печать! Вот где мой суженый!

Царь подходит и говорит:

—Какой это суженый! Он дурной, весь в саже.

Иван говорит царю:

—Дозволь мне умыться.

Царь дозволил. Иван вышел на двор и крикнул, как его отец учил:

—Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!

Откуда ни возьмись конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым столбом валит. Иван ему в правое ухо влез, из левого вылез и сделался опять таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Весь народ так и ахнул.

Разговоры тут были коротки: веселым пирком да за свадебку

В старые годы у одного царя было три сына. Вот когда сыновья стали на возрасте, царь собрал их и говорит:

—Сынки мои любезные, покуда я еще не стар, мне охота бы вас женить, посмотреть на ваших деточек, на моих внучат.

Сыновья отцу отвечают:

—Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно нас женить?

—Вот что, сынки, возьмите по стреле, выходите в чистое поле и стреляйте: куда стрелы упадут, там и судьба ваша.

Сыновья поклонились отцу, взяли по стреле, вышли в чистое поле, натянули луки и выстрелили.

У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стрелу боярская дочь. У среднего сына упала стрела на широкий купеческий двор, подняла ее купеческая дочь.

А у младшего сына, Ивана Царевича, стрела поднялась и улетела, сам не знает куда. Вот он шел, шел, дошел до болота, видит — сидит лягушка, подхватила его стрелу. Иван Царевич говорит ей:

—Лягушка, лягушка, отдай мою стрелу.

А лягушка ему отвечает:

—Возьми меня замуж!

—Что ты, как я возьму себе в жены лягушку?

—Бери, знать судьба твоя такая.

Закручинился Иван Царевич. Делать нечего, взял лягушку, принес домой. Царь сыграл три свадьбы: старшего сына женил на боярской дочери, среднего — на купеческой, а несчастного Ивана Царевича — на лягушке.

Вот царь позвал сыновей:

—Хочу посмотреть, которая из ваших жен лучшая рукодельница. Пускай сошьют мне к завтрему по рубашке.

Сыновья поклонились отцу и пошли. Иван Царевич приходит домой, сел и голову повесил. Лягушка по полу скачет, спрашивает его:

—Что, Иван Царевич, голову повесил? Или горе какое?

—Батюшка велел тебе к завтрему рубашку ему сшить.

Лягушка отвечает:

—Не тужи, Иван Царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее.

Иван Царевич лег спать, а лягушка прыгнула на крыльцо, сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей, что и в сказке не расскажешь.

Василиса Премудрая ударила в ладоши и крикнула:

—Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте мне к утру такую рубашку, какую видела я у моего родного батюшки.

Иван Царевич утром проснулся, лягушка опять по полу скачет, а уж рубашка лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван Царевич, взял рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших сыновей. Старший сын развернул рубашку, царь принял ее и сказал:

—Эту рубашку в черной избе носить.

Средний сын развернул рубашку, царь сказал:

—В ней только в баню ходить.

Иван Царевич развернул рубашку, изукрашенную златом-серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул:

—Ну, вот это рубашка — в праздник ее надевать.

Пошли братья по домам — те двое — и судят между собой:

—Нет, видно, мы напрасно смеялись над женой Ивана Царевича: она не лягушка, а какая-нибудь хитра...

Царь опять позвал сыновей:

—Пускай ваши жены испекут мне к завтрему хлеб.

Добавлено (16.07.2009, 19:36)
---------------------------------------------
Хочу узнать, которая лучше стряпает. Иван Царевич голову повесил, пришел домой. Лягушка его спрашивает:

—Что закручинился?

Он отвечает:

—Надо к завтрему испечь царю хлеб.

—Не тужи, Иван Царевич, лучше ложись спать. утро вечера мудренее.

А те невестки сперва-то смеялись над лягушкой, а теперь послали одну бабушку-задворенку посмотреть, как лягушка будет печь хлеб.

Лягушка хитра, она это смекнула. Замесила квашню, печь сверху разломала да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокинула. Бабушка-задворенка прибежала к царским невесткам, все рассказала, и те так же стали делать.

А лягушка прыгнула на крыльцо, обернулась Василисой Премудрой, ударила в ладоши:

—Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне к утру мягкий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела.

Иван Царевич утром проснулся, а уж на столе лежит хлеб, изукрашен разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами.

Иван Царевич обрадовался, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А царь в то время принимал хлебы от больших сыновей. Их жены-то поспускали тесто в печь, как им бабушка-задворенка сказала, и вышла у них одна горелая грязь. Царь принял хлеб от старшего сына, посмотрел и отослал в людскую. Принял от среднего сына и туда же отослал. А как подал Иван Царевич, царь сказал:

—Вот это хлеб, только в праздник его есть.

И приказал царь трем своим сыновьям, чтобы завтра явились к нему на пир вместе с женами.

Опять воротился Иван Царевич домой не весел, ниже плеч голову повесил. Лягушка по полу скачет:

—Ква, ква, Иван Царевич, что закручинился? Или услыхал от батюшки слово неприветливое?

—Лягушка, лягушка, как мне не горевать? Батюшка наказал, чтобы я пришел с тобой на пир, а как я тебя людям покажу?

Лягушка отвечает:

—Не тужи, Иван Царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: «Это моя лягушонка в коробчонке едет».

Иван Царевич и пошел один. Вот старшие братья приехали с женами, разодетыми, разубранными, нарумяненными, насурмленными. Стоят да над Иваном Царевичем смеются:

—Что же ты без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес. Где ты такую красавицу выискал? Чай, все болота исходил.

Царь с сыновьями, с невестками, с гостями сели за столы дубовые, за скатерти браные — пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дворец затрясся. Гости напугались, повскакали с мест, а Иван Царевич говорит:

—Не бойтесь, честные гости: это моя лягушонка в коробчонке приехала.

Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета о шести белых лошадях, и выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье — частые звезды, на голове — месяц ясный, такая красавица — ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Берет она Ивана Царевича за руки и ведет за столы дубовые, за скатерти браные.

Стали гости есть, пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебедем да косточки за правый рукав бросила.

Жены больших царевичей увидали ее хитрости и давай то же делать.

Попили, поели, настал черед плясать. Василиса Премудрая подхватила Ивана Царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вертелась, вертелась всем на диво. Махнула левым рукавом — вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву дались.

А старшие невестки пошли плясать: махнули рукавом — только гостей забрызгали, махнули другим — только кости разлетелись, одна кость царю в глаз попала. Царь рассердился и прогнал обеих невесток.

В ту пору Иван Царевич отлучился потихоньку, побежал домой, нашел там лягушечью кожу и бросил ее в печь, сжег на огне.

Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась — нет лягушечьей кожи. Села на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану Царевичу:

—Ах, Иван Царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще только три дня подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного...

Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Иван Царевич поплакал, поплакал, поклонился на четыре стороны и пошел куда глаза глядят — искать жену, Василису Премудрую. Шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, сапоги проносил, кафтан истер, шапчонку дождик иссек. Попадается ему навстречу старый старичок.

—Здравствуй, добрый молодец! Что ищешь, куда путь держишь?

Иван Царевич рассказал ему про свое несчастье. Старый старичок говорит ему:

—Эх, Иван Царевич, зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее было снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась. Он за то осерчал на нее и велел ей три года быть лягушкой. Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай за ним смело.

Иван Царевич поблагодарил старого старичка и пошел за клубочком. Клубок катится, он за ним идет. В чистом поле попадается ему медведь. Иван Царевич нацелился, хочет убить зверя. А медведь говорит ему человеческим голосом:

—Не бей меня, Иван Царевич, когда-нибудь тебе пригожусь.

Иван Царевич пожалел медведя, не стал его стрелять, пошел дальше. Глядь, летит над ним селезень. Он нацелился, а селезень говорит ему человеческим голосом:

—Не бей меня, Иван Царевич, я тебе пригожусь.

Он пожалел селезня и пошел дальше. Бежит косой заяц. Иван Царевич опять спохватился, хочет в него стрелять, а заяц говорит человеческим голосом:

—Не убивай меня, Иван Царевич, я тебе пригожусь.

Пожалел он зайца, пошел дальше. Подходит к синему морю и видит — на берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему:

—Ах, Иван Царевич, пожалей меня, брось в синее море!

Он бросил щуку в море, пошел дальше берегом. Долго ли, коротко ли, прикатился клубочек к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.

—Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом.

Избушка повернулась к нему передом, к лесу задом. Иван Царевич взошел в нее и видит: на печи, на девятом кирпиче, лежит баба-яга, костяная нога, зубы — на полке, а нос в потолок врос.

—Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? — говорит ему баба-яга. Дело пытаешь или от дела лытаешь?

Иван Царевич ей отвечает:

—Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде напоила, накормила, в бане выпарила, тогда бы и спрашивала.

Баба-яга его в бане выпарила, напоила, накормила, в постель уложила, и Иван Царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую.

—Знаю, знаю, — говорит ему баба-яга, — твоя жена теперь у Кощея Бессмертного. Трудно ее будет достать, нелегко с Кощеем сладить: его смерть на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, тот заяц сидит в каменном сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и тот дуб Кощей Бессмертный, как свой глаз, бережет.

Иван Царевич у бабы-яги переночевал, и наутро она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошел туда Иван Царевич, видит — стоит, шумит высокий дуб, на нем каменный сундук, а достать его трудно.

Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь, и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц — и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки разорвал. А из зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на нее селезень кинулся, как ударит ее — утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море...

Тут Иван Царевич залился горькими слезами — где же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван Царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у нее конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал Иван Царевич у иглы конец, пришлось Кощею помереть.

Иван Царевич пошел в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван Царевич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.

Жил-был царь Берендей, у него было три сына, младшего звали Иваном.

И был у царя сад великолепный; росла в том саду яблоня с золотыми яблоками.

Стал кто-то царский сад посещать, золотые яблоки воровать. Царю жалко стало свой сад. Посылает он туда караулы. Никакие караулы не могут уследить похитника.

Царь перестал и пить, и есть, затосковал. Сыновья отца утешают:

—Дорогой наш батюшка, не печалься, мы сами станем сад караулить.

Старший сын говорит:

—Сегодня моя очередь, пойду стеречь сад от похитника.

Отправился старший сын. Сколько ни ходил с вечеру, никого не уследил, припал на мягкую траву и уснул.

Утром царь его спрашивает:

—Ну-ка, не обрадуешь ли меня: не видал ли ты похитника?

—Нет, родимый батюшка, всю ночь не спал, глаз не смыкал, а никого не видал.

На другую ночь пошел средний сын караулить и тоже проспал всю ночь, а наутро сказал, что не видал похитника.

Наступило время младшего брата идти стеречь. Пошел Иван Царевич стеречь отцов сад и даже присесть боится, не то что прилечь. Как его сон задолит, он росой с травы умоется, сон и прочь с глаз.

Половина ночи прошла, ему и чудится: в саду свет светлее и светлее. Весь сад осветило. Он видит — на яблоню села Жар-птица и клюет золотые яблоки.

Иван Царевич тихонько подполз к яблоне и поймал птицу за хвост. Жар-птица встрепенулась и улетела, осталось у него в руке одно перо от ее хвоста.

Наутро приходит Иван Царевич к отцу.

—Ну что, дорогой мой Ваня, не видал ли ты похитника?

—Дорогой батюшка, поймать не поймал, а проследил, кто наш сад разоряет. Вот от похитника память вам принес. Это, батюшка. Жар-птица.

Царь взял это перо и с той поры стал пить, и есть, и печали не знать. Вот в одно прекрасное время ему и раздумалось об этой об Жар-птице.

Позвал он сыновей и говорит им:

—Дорогие мои дети, оседлали бы вы добрых коней, поездили бы по белу свету, места познавали, не напали бы где на Жар-птицу.

Дети отцу поклонились, оседлали добрых коней и отправились в путь-дорогу: старший в одну сторону, средний в другую, а Иван Царевич в третью сторону.

Ехал Иван Царевич долго ли, коротко ли. День был летний. Приустал Иван Царевич, слез с коня, спутал его, а сам свалился спать.

Много ли, мало ли времени прошло, пробудился Иван Царевич, видит коня нет. Пошел его искать, ходил, ходил и нашел своего коня — одни кости обглоданные.

Запечалился Иван Царевич: куда без коня идти в такую даль?

«Ну что же, думает, взялся — делать нечего».

И пошел пеший. Шел, шел, устал до смерточки. Сел на мягкую траву и пригорюнился, сидит. Откуда ни возьмись бежит к нему серый волк:

—Что, Иван Царевич, сидишь пригорюнился, голову повесил?

—Как же мне не печалиться, серый волк? Остался я без доброго коня.

—Это я, Иван Царевич, твоего коня съел... Жалко мне тебя! Расскажи, зачем в даль поехал, куда путь держишь?

—Послал меня батюшка поездить по белу свету, найти Жар-птицу.

—Фу, фу, тебе на своем добром коне в три года не доехать до Жар-птицы. Я один знаю, где она живет. Так и быть — коня твоего съел, буду тебе служить верой-правдой. Садись на меня да держись крепче.

Сел Иван Царевич на него верхом, серый волк и поскакал — синие леса мимо глаз пропускает, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, добегают они до высокой крепости. Серый волк и говорит:

—Слушай меня, Иван Царевич, запоминай: полезай через стену, не бойся — час удачный, все сторожа спят. Увидишь в тереме окошко, на окошке стоит золотая клетка, а в клетке сидит Жар-птица. Ты птицу возьми, за пазуху положи, да смотри, клетки не трогай!

Иван Царевич через стену перелез, увидел этот терем — на окошке стоит золотая клетка, в клетке сидит Жар-птица. Он птицу взял, за пазуху положил, да засмотрелся на клетку. Сердце его и разгорелось: «Ах, какая золотая, драгоценная! Как такую не взять!» И забыл, что волк ему наказывал. Только дотронулся до клетки, пошел по крепости звук: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа пробудились, схватили Ивана Царевича и повели его к царю Афрону.

Царь Афрон разгневался и спрашивает:

—Чей ты, откуда?

—Я царя Берендея сын, Иван Царевич.

—Ай, срам какой! Царский сын да пошел воровать.

—А что же, когда ваша птица летала, наш сад разоряла?

—А ты бы пришел ко мне, по совести попросил, я бы ее так отдал, из уважения к твоему родителю, царю Берендею. А теперь по всем городам пущу нехорошую славу про вас... Ну, да ладно, сослужишь мне службу, я тебя прощу. В таком-то царстве у царя Кусмана есть конь златогривый. Приведи его ко мне, тогда отдам тебе Жар-птицу с клеткой.

Загорюнился Иван Царевич, идет к серому волку. А волк ему:

—Я же тебе говорил, не шевели клетку! Почему не слушал мой наказ?

—Ну, прости же ты меня, прости, серый волк.

—То-то, прости... Ладно, садись на меня. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Опять поскакал серый волк с Иваном Царевичем. Долго ли, коротко ли, добегают они до той крепости, где стоит конь златогривый.

—Полезай, Иван Царевич, через стену, сторожа спят, иди на конюшню, бери коня, да смотри уздечку не трогай!

Иван Царевич перелез в крепость, там все сторожа спят, зашел на конюшню, поймал коня златогривого, да позарился на уздечку — она золотом, дорогими камнями убрана; в ней златогривому коню только и гулять.

Иван Царевич дотронулся до уздечки, пошел звук по всей крепости: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа проснулись, схватили Иван Царевича и повели к царю Кусману.

Добавлено (16.07.2009, 19:37)
---------------------------------------------
—Чей ты, откуда?

—Я Иван Царевич.

—Эка, за какие глупости взялся — коня воровать! На это простой мужик не согласится. Ну ладно, прощу тебя, Иван Царевич, если сослужишь мне службу. У царя Далмата есть дочь Елена Прекрасная. Похить ее, привези ко мне, подарю тебе златогривого коня с уздечкой.

Еще пуще пригорюнился Иван Царевич, пошел к серому волку.

—Говорил я тебе, Иван Царевич, не трогай уздечку! Не послушал ты моего наказа.

—Ну, прости же меня, прости, серый волк.

—То-то прости... Да уж ладно, садись мне на спину.

Опять поскакал серый волк с Иваном Царевичем. Добегают они до царя Далмата. У него в крепости в саду гуляет Елена Прекрасная с мамушками, нянюшками. Серый волк говорит:

—В этот раз я тебя не пущу, сам пойду. А ты ступай обратно путем-дорогой, я тебя скоро нагоню.

Иван Царевич пошел обратно путем-дорогой, а серый волк перемахнул через стену — да в сад. Засел за куст и глядит: Елена Прекрасная вышла со своими мамушками, нянюшками. Гуляла, гуляла и только приотстала от мамушек и нянюшек, серый волк ухватил Елену Прекрасную, перекинул через спину — и наутек.

Иван Царевич идет путем-дорогой, вдруг настигает его серый волк, на нем сидит Елена Прекрасная. Обрадовался Иван Царевич, а серый волк ему:

—Садись на меня скорей, как бы за нами погони не было.

Помчался серый волк с Иваном Царевичем, с Еленой Прекрасной обратной дорогой — синие леса мимо глаз пропускает, реки, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, добегают они до царя Кусмана. Серый волк спрашивает:

—Что, Иван Царевич, приумолк, пригорюнился?

—Да как же мне, серый волк, не печалиться? Как расстанусь с такой красотой? Как Елену Прекрасную на коня буду менять?

Серый волк отвечает:

—Не разлучу я тебя с такой красотой — спрячем ее где-нибудь, а я обернусь Еленой Прекрасной, ты и веди меня к царю.

Тут они Елену Прекрасную спрятали в лесной избушке. Серый волк перевернулся через голову и сделался точь-в-точь Еленой Прекрасной. Повел его Иван Царевич к царю Кусману. Царь обрадовался, стал его благодарить:

—Спасибо тебе, Иван Царевич, что достал мне невесту. Получай златогривого коня с уздечкой.

Иван Царевич сел на этого коня и поехал за Еленой Прекрасной. Взял ее, посадил на коня, и едут они путем-дорогой.

А царь Кусман устроил свадьбу, пировал весь день до вечера, а как надо было спать ложиться, повел он Елену Прекрасную в спальню, да только лег с ней на кровать, глядит — волчья морда вместо молодой жены? Царь со страху свалился с кровати, а волк удрал прочь.

Нагоняет серый волк Ивана Царевича и спрашивает:

—О чем задумался, Иван Царевич?

—Как же мне не думать? Жалко расставаться с таким сокровищем — конем златогривым, менять его на Жар-птицу.

—Не печалься, я тебе помогу.

Вот доезжают они до царя Афрона. Волк и говорит:

—Этого коня и Елену Прекрасную ты спрячь, а я обернусь конем златогривым, ты меня и веди к царю Афрону.

Спрятали они Елену Прекрасную и златогривого коня в лесу. Серый волк перекинулся через спину, обернулся златогривым конем. Иван Царевич повел его к царю Афрону. Царь обрадовался и отдал ему Жар-птицу с золотой клеткой.

Иван Царевич вернулся пеший в лес, посадил Елену Прекрасную на златогривого коня, взял золотую клетку с Жар-птицей и поехал путем-дорогой в родную сторону.

А царь Афрон велел подвести к себе дареного коня и только хотел сесть на него — конь обернулся серым волком. Царь, со страху, где стоял, там и упал, а серый волк пустился наутек и скоро догнал Ивана Царевича.

—Теперь прощай, мне дальше идти нельзя.

Иван Царевич слез с коня и три раза поклонился до земли, с уважением отблагодарил серого волка. А тот говорит:

—Не навек прощайся со мной, я еще тебе пригожусь.

Иван Царевич думает: «Куда же ты еще пригодишься? Все желанья мои исполнены». Сел на златогривого коня, и опять поехали они с Еленой Прекрасной, с Жар-птицей. Доехал он до своих краев, вздумалось ему пополдневать. Было у него с собой немного хлебушка. Ну, они поели, ключевой воды попили и легли отдыхать.

Только Иван Царевич заснул, наезжают на него его братья. Ездили они по другим землям, искали Жар-птицу, вернулись с пустыми руками. Наехали и видят — у Ивана Царевича все добыто. Вот они и сговорились:

—Давай убьем брата, добыча вся будет наша.

Решились и убили Ивана Царевича. Сели на златогривого коня, взяли Жар-птицу, посадили на коня Елену Прекрасную и устрашили ее:

—Дома не сказывай ничего!

Лежит Иван Царевич мертвый, над ним уж вороны летают. Откуда ни возьмись, прибежал серый волк и схватил ворона с вороненком.

—Ты лети-ка, ворон, за живой и мертвой водой. Принесешь мне живой и мертвой воды, тогда отпущу твоего вороненка.

Ворон, делать нечего, полетел, а волк держит его вороненка. Долго ли ворон летал, коротко ли, принес он живой и мертвой воды. Серый волк спрыснул мертвой водой раны Ивану Царевичу, раны зажили; спрыснул его живой водой — Иван Царевич ожил.

—Ох, крепко же я спал!..

—Крепко ты спал, — говорит серый волк. — Кабы не я, совсем бы не проснулся. Родные братья тебя убили и всю добычу твою увезли. Садись на меня скорей.

Поскакали они в погоню и настигли обоих братьев. Тут их серый волк растерзал и клочки по полю разметал.

Иван Царевич поклонился серому волку и простился с ним навечно.

Вернулся Иван Царевич домой на коне златогривом, привез отцу своему Жар-птицу, а себе — невесту, Елену Прекрасную.

Царь Берендей обрадовался, стал сына спрашивать. Стал Иван Царевич рассказывать, как помог ему серый волк достать добычу, да как братья убили его сонного, да как серый волк их растерзал.

Погоревал царь Берендей и скоро утешился. А Иван Царевич женился на Елене Прекрасной, и стали они жить-поживать да горя не знать.

У Васьки-кота поломались от старости зубы, а ловить мышей большой был охотник Васька-кот.

Лежит целые дни на теплой печурке и думает - как бы зубы поправить...

И надумал, а надумавши, пошел к старой колдунье.

- Баушка, - замурлыкал кот, - приставь мне зубы, да острые, железные, костяные-то я давно обломал.

- Ладно, - говорит колдунья, - за это отдашь мне то, что поймаешь в первый раз.

Поклялся кот, взял железные зубы, побежал домой. Не терпится ему ночью, ходит по комнате, мышей вынюхивает.

Вдруг мелькнуло что-то, бросился кот, да, видно, промахнулся.

Пошел - опять метнулось.

"Погоди же! - думает кот Васька, остановился, глаза скосил и поворачивается, да вдруг как прыгнет, завертелся волчком и ухватил железными зубами свой хвост.

Откуда не возьмись явилась старая колдунья.

- Давай, - говорит, хвост по уговору. Заурлыкал кот, замяукал, слезами облился. Делать нечего. Отдал хвост. И стал кот - куцый. Лежит целые дни на печурке и думает: "Пропади они, железные зубы, пропадом!

Жили курочка с кочетком. Пришли они в лес по орехи. Кочеток залез на орешню орехи рвать, а курочке велел на земле подбирать.Кочеток кидает, а курочка подбирает. Вот кинул кочеток орешек и попал курочке в глазок.Курочка пошла - плачет. Едут мимо бояре и спрашивают:
- Курочка, курочка! Что ты плачешь?
- Мне кочетоквышиб глазок.
- Кочеток, кочеток! На что ты курочке вышиб глазок?
- Мне орешня портки разорвала.
- Орешня, орешня! На что ты кочетку портки разорвала?
- Меня козы подглодали.
- Козы, козы! На что вы орешню подглодали?
- Нас пастухи не берегут.
- Пастухи, пастухи! На что вы коз не бережете?
- Нас хозяйка блинами не кормит.
- Хозяйка, хозяйка! На что ты пастухов блинами не кормишь?
- А у меня свинья опару пролила.
- Свинья, свинья! На что ты у хозяйки опару пролила?
- У меня волк поросеночка унес.
- Волк, волк! На что ты у свиньи поросеночка унес?
- Я есть захотел.

Куриный бог

Мужик пахал и сошником выворотил круглый камень, посреди камня дыра.
- Эге, - сказал мужик, - да это куриный бог.
Принес его домой и говорит хозяйке:
- Я куриного бога нашел, повесь его в курятнике, куры целее будут.
Баба послушалась и повесила за мочалку камень в курятнике, около насеста.
Пришли куры ночевать, камень увидели, поклонились все сразу и закудахтали:
- Батюшка Перун, охрани нас молотом твоим, камнем грозовым от ночи, от немочи, от росы, от лисиной слезы.
Покудахтали, белой перепонкой глаза закрыли и заснули.
Ночью в курятник вошла куриная слепота, хочет измором кур взять.
Камень раскачался и стукнул куриную слепоту, - на месте осталась.
За куриной слепотой следом вползла лиса, сама, от притворства, слезы точит, приловчилась петуха за шейку схватить, - ударил камень лису по носу, покатилась лиса кверху лапками.
К утру налетела черная гроза, трещит гром, полыхают молнии - вот-вот ударят в курятник.
А камень на мочалке как хватит по насесту, попадали куры, разбежались спросонок кто куда.
Молния пала в курятник, да никого не ушибла - никого там и не было.
Утром мужик да баба заглянули в курятник и подивились:
- Вот так куриный бог - куры-то целехоньки.

Раз на реке лев со щукой разговаривал, а человек стоял поодаль и слушал.

Только щука увидала человека, сейчас же ушла в воду.

Лев ее после спрашивает:

- Чего ты ушла в воду?

- Человека увидела.

- Ну, так что же?

- Да он хитрый.

- Что за человек? - спрашивает лев. - Подай мне его, я его съем.

Пошел лев человека искать. Идет навстречу мальчик.

- Ты человек?

- Нет, я еще не человек. Я мальчик. Еще когда буду человеком-то!

Лев его не тронул, прошел мимо. Идет навстречу старик.

- Ты человек?

- Нет, батюшка лев! Какой я теперь человек! Был когда-то человеком.

И этого лев не тронул.

- Что за диковина! Не найдешь человека нигде! Шел, шел лев, встретил солдата с ружьем и с саблей.

- Ты человек?

- Человек.

- Ну, я тебя съем!

А ты погоди, - говорит ему солдат. - Отойди от меня, я сам тебе в пасть кинусь. Разинь пасть пошире!

Лев отошел, разинул пасть. Солдат наметился да как бабахнет из ружья! Потом подбежал да саблей ухо у льва отсек. Лев - бежать.

Прибегает к реке. Выплывает щука, спрашивает:

- Ну что, видел человека?

- Да что, - говорит лев, - хитёр человек! Сразу-то я его не нашел: то говорит, что был человеком, то говорит, что еще будет человеком, а как нашел человека - так я и не обрадовался. Он мне велел отойти да раскрыть пасть, потом как плюнет мне в пасть, и сейчас еще жжет, а потом как высунет язык, да ухо мне и слизнул!

- То-то же, я тебе говорила, что хитёр человек...

Под осиной спала лиса и видела воровские сны.

Спит лиса, не спит ли - все равно нет от нее житья зверям.

И ополчились на лису - еж, дятел да ворона Дятел и ворона вперед полетели, а еж следом покатился.

Дятел да ворона сели на осину.

- Тук-тук-ту-к, - застучал дятел клювом по коре.

И лиса увидела сон - будто страшный мужик топором машет, к ней подбирается.

Еж к сосне подбегает, и кричит ему ворона:

- Карр еж!.. Карр еж!..

"Кур ешь, - думает ворона, - догадался проклятый мужик".

А за ежом ежиха да ежата катятся, пыхтят, переваливаются...

- Карр ежи! - заорала ворона.

"Караул, вяжи!" - подумала лиса, да как спросонок вскочит, а ежи ее иголками в нос...

- Отрубили мой нос, смерть пришла, - ахнула лиса и - бежать.

Прыгнул на нее дятел и давай долбить лисе голову. А ворона вдогонку: "Карр".

С тех пор лиса больше в лес не ходила, не воровала.

Выжили душегуба.